Старая дева

10 сентября 1893 года в крошечном восточно-прусском селении Биркенфельде - недалеко от Тильзита (ныне Советск) - в семье крестьянина Бормана родилась дочка, которую назвали Йоханна. Красотой девочка не отличалась и к 20 годам так и не обзавелась женихом. А тут ещё началась первая мировая война, и деревенских парней угнали на фронт. Назад вернулись немногие. В общем, Йоханна осталась старой девой.

“Девушке” уже перевалило за сорок, а она продолжала жить с родителями, работала по хозяйству с утра до ночи и ничего, кроме своей деревни, не видела. И тут неожиданно наступил праздник - к власти пришёл Адольф Гитлер.

В Биркенфельд зачастили парни и девушки из гитлерюгенда. Все, как на подбор, с “чистой арийской кровью”, белокурые и весёлые. Молодёжь постоянно совершала туристические походы, на привалах девушки обязательно готовили еду - они часто заглядывали в крестьянское хозяйство Борманов, разжиться свежими продуктами.

По ночам романтичные арийки любили валяться в стогу сена, наблюдая за луной. От этих приятных молодых людей Йоханна узнала, что Германия встала с колен и теперь фрау Борман не просто старая дева, а представитель высшей расы. И всё - благодаря фюреру.

Любовь к фюреру

Над кроватью Йоханны появился портрет Адольфа Гитлера - женщина была просто без ума от этого человека. Впрочем, как и многие другие немки.

- Своего мужа я, конечно, люблю, но моё чувство к Гитлеру сильнее, за него готова отдать жизнь, - говорила Магда Геббельс, жена министра пропаганды. - Я нахожусь во власти фюрера до такой степени, что у меня только одно желание - быть ближе к Гитлеру...

Для Йоханны фюрер открыл двери в иной мир: простая крестьянка поняла, что достойна большего, чем работа в деревне. В 1938 году фрау Борман приехала в Кёнигсберг - там набирали надзирательниц в концлагеря. Девушек-добровольцев приехало достаточно. Оно и понятно, условия хорошие: высокий оклад (105 рейхсмарок в месяц плюс премиальные), бесплатная служебная униформа и нижнее бельё.

Плюс приятный бонус: власть над людьми и лицензия на убийство.

Вскоре Йоханна Борман отправилась к своему первому месту службы - в концлагерь Лихтенбург.

Повышение по службе

Йоханна быстро заработала уважение начальства. Заключённых женщина не жаловала, это же были настоящие отбросы общества: коммунисты, социалисты, евреи, христиане из течения “Свидетели Иеговы”, гомосексуалисты, лесбиянки... Одним словом, всякая несогласная с большинством мразь. Чего с такими церемониться!

В этом лагере Йоханна прошла хорошую школу. По нацистским меркам, обращение с заключёнными здесь не отличалось жестокостью, но было весьма эффективно: избиения палками, ходьба гусиным шагом до обморока, травля собаками, карцер.

В 1939 году Йоханну перевели в женский лагерь Равенсбрюк. Она стала старшей надзирательницей - делилась опытом с младшими коллегами.

Крысам на съедение

С первых же шагов Йоханна столкнулась с проблемой: многие женщины в лагере оказались беременными. Часть из них попала в заключение уже на сносях, над другой частью “поработали” мужчины-охранники. С этим нужно было что-то делать. Концлагерь - не место, где плодятся ублюдки!

Для “окончательного решения” вопроса с младенцами Йоханна подобрала квалифицированный персонал из числа немок, сидевших в лагере за уголовщину. На эту роль отлично подошли две бывшие мед­сёстры - Клара и Пфани.

Первая на воле работала акушеркой и попала за колючую проволоку за детоубийство. Теперь ей поручили делать то, к чему она была наиболее пригодна - топить младенцев в бочке с водой.

Пфани до лагеря подрабатывала проституцией и лишилась свободы за воровство. Её приставили к Кларе помощницей. После каждых родов Клара и Пфани забирали новорождённых и уносили их за угол барака - к бочке с водой.

После этого до рожениц доносилось громкое бульканье. Позднее матери могли увидеть тела своих детей, выброшенные на съедение крысам.

Музыка и веселье

В 1942 году старшую надзирательницу Борман отправили в концлагерь Освенцим. Здесь Йоханна попала под командование подполковника СС Марии Мандель.

У этой немки было чему поучиться! Мария ломала заключённым челюсти одним ударом. Кроме того, фрау Мандель слыла очень культурной женщиной - она обожала музыку. В лагере Мария создала свой оркестр. Йоханна помогала в поддержании порядка среди этой публики. Это было не так-то просто: масса всяких ограничений. Например, ни в коем случае нельзя было ломать пальцы музыкантам...

Мандель приказала сшить всем женщинам-музыкантам тёмно-синие юбки, пиджаки в серо-голубую полоску и выдать белые блузки. Голову покрывали косынки. Все они пользовались абсолютной роскошью, недоступной для других заключённых женщин - им разрешалось носить нижнее бельё.

Каждую новую партию заключённых оркестр встречал у ворот весёлой музыкой. Йоханне нравилось под этот аккомпанемент травить несчастных женщин сторожевыми овчарками. У фрау Борман в лагере даже кличка появилась: “Баба с собаками”.

Крик и плач

Но больше всего по душе Йоханне была так называемая “селекция”. После построения на плацу и вечерней поверки заключённых загоняли в бараки. Раздавались пронзительные свистки и крики: “Лагер­шперре - селекция!” В бараках наступала мёртвая тишина.

Надзирательницы начинали обход, выявляя слабых и больных. Впрочем, взять они могли любую женщину - даже если она была здорова, но просто не нравилась. Жертву выволакивали на улицу и отправляли в газовую камеру. Всюду стояли крик и плач.

Йоханна особенно любила сбрасывать женщин с коек и наблюдать - как быстро они смогут подняться. Недостаточно резвых “баба с собаками” хватала за волосы и волочила прочь из барака.

- Проклятые симулянты! - кричала Йоханна на обессилевших женщин.

Назад никто из них никогда не возвращался...

Петля на шее

В январе 1945-го Йоханну перевели обратно в женский лагерь Равенс­брюк, а в марте того же года - в Берген-Бельзен. В апреле в лагерь ворвались британские войска. Они обнаружили 10.000 трупов, 60.000 выживших и не успевших сбежать охранников.

Англичане заставили надзирательниц похоронить трупы заключённых, после чего Йоханну и её коллег арестовали. Борман и других надзирательниц судили, большинство приговорили к смерти. Этой участи не избежала и Йоханна.

13 декабря 1945 года Йоханну Борман повесили в тюрьме города Хаммельн. Приведший приговор в исполнение Альберт Пирпойнт позднее вспоминал:

“Она хромала, когда шла по коридору, и выглядела старой и измождённой. Пока её рост измеряли, она дрожала. По-немецки она сказала: “У меня тоже есть чувства”.

Кто бы мог подумать! У этой женщины тоже были чувства...

А. Захаров