Одно из самых опасных обвинений в Калининграде сегодня - это обвинение в “ползучей германизации”. Ибо германизатор - это (с точки зрения авторов термина) практически сепаратист, который спит и видит, как сдать Калининград врагам. А подвести под германизацию можно в принципе всё, что угодно. Даже - задним числом - поступок того участника штурма Кёнигсберга, который в апреле 1945-го, в разгар ожесточённых уличных боёв, написал на памятнике Шиллеру огромными буквами: “Не стрелять! Он - свой!”

Но людей, которых довоенная история города не пугает, а привлекает, в Калининграде по-прежнему немало. Одних только коллекционеров - десятки. Люди собирают открытки, артефакты, мебель, одежду, военную форму, посуду, игрушки, бутылки, пробки, спичечные коробки… всё, что сохранилось от “бытового Кёнигсберга” с момента его основания до наших дней.

Школа для мальчиков

Один из таких коллекционеров - предприниматель Павел Наумов. Его стремление возродить утраченную историю вещей привело к созданию целого домашнего музея. Но Наумов - не только собиратель частной коллекции. Так получилось, что он, его жена, а затем и две дочери учились в калининградской гимназии №1 на ул. Кропоткина, 8.

Гимназия №1 (фото администрация Калининграда)

Гимназия эта (в советском прошлом - школа №1) располагается в историческом здании. В 1926-1927 годах на пересечении тогдашних Лендорфштрассе и Ам Ландграбен было воздвигнуто здание Бургшулле (Высшей реальной школы). Это было учебное заведение с давней традицией: учреждённое в 1665 году, оно несколько раз меняло “места дислокации”, пока не обосновалось в Хуфене (район Кёнигсберга).

При проектировании здания архитекторы попытались связать элементы орденского стиля - кирпичные стены как дань традициям - с прогрессивной конструкцией потолков, лестниц и окон. Над центральным входом были размещены четыре скульптурных портрета из известняка-ракушечника. Созданные известным скульптором Станислаусом Кауэром, они изображали учёных: Николая Коперника, Иммануила Канта и его ученика, философа и литератора Иоганна Гердера, а также художника Ловиса Коринта.

При штурме Кёнигсберга здание практически не было повреждено. А уже 17 июля 1945 года был издан приказ об организации в нём средней школы №1 для детей советских военнослужащих Кёнигсбергского гарнизона. С 1 сентября к учёбе приступили 13 человек. К концу года учеников было уже 136. Учились в этой школе только мальчики.

Ломиком по башке

Украшавшие здание барельефы по идеологическим соображениям были демонтированы. О том, как это происходило, писал калининградский деятель культуры Юрий Иванов в биографическом романе “Танцы в крематории”:

- Товарищи учащиеся! И последнее: сейчас со стены этой школы на вас смотрят холодные, каменные, чужие, не известные никому лица!

Поворачивается, указывает. Действительно, мы как-то и внимания на них не обратили, а над входом в школу укреплены четыре большие, из серого камня, головы.

- Думаю, лучше будет, если вместо них тут появятся иные, родные нам лица!..

- Ленина! Великого Сталина! Карла Маркса и Фридриха Энгельса! - вдруг, опережая его, выкрикивает, выступая вперёд, Шурка. - Мы вставим эти головы сюда, товарищ полковник!

- Что? Вставим? - несколько растерявшись от такого неожиданного выступления ученика, произносит полковник, но тут же кивает. - Да! Вот именно! А эти убрать, и немедленно! <…>

Слышно, как к школе подъезжает грузовик. Это, наверное, сапёры-строители. Шурка закрывает собрание. Сообщает, что мы сейчас все вместе выходим на улицу “рубить немчуре головы” <…>

Сапёры-строители подставляют к стене длинную раздвижную лестницу. Пятеро крепких, молчаливых, немолодых солдат. Мы держим её. Шурка рвётся первым вскарабкаться наверх, садануть ломиком “вон по той серой башке”, но один из солдат отодвигает его и быстро начинает подниматься по ступенькам с зубилом и кувалдой. Истопник, он же школьный уборщик, он же бывший органист Карл Иванович, как тут его все зовут, прибежавший на шум из своей кочегарки, удерживает солдата. Лицо у него несчастное, губы дрожат.

- Майн либер… мой дорогой! - лепечет старик. - Дас ист гуте тшеловек! Коперник… Философ Иммануил Кант! Велик писатель Хендер унд киюнстлер Ловис Коринт. Варум?..

- Руби немчуре головы! - Шурка пытается отвести старика в сторону. - Вы простой рабочий человек, а эти надутые нацистские рожи…

- Варум?! - кричит Карл Иванович. - Коперник не есть дойч, ер ис полек… Астроном! Унт хир нет наци!..

Карла Ивановича уводят в подвал школы. Дум-дум-дум - стучит железо о камень. И вот - есть одна. Огромная каменная голова обрушивается вниз. Б-бам! Давай вторую <…>

Вторая голова валится. Нос - к чертям собачьим отлетает, ухо - в осколки! Вместе с Генкой Хлыстовым катим её в воронку в скверике, возле стены школы. Это я её отыскал. Сколько мы их, разных воронок, с Валькой Колпаковым понаотыскивали! Для мёртвых солдат. Не думал, что придётся когда-нибудь в одной из них хоронить каменные немецкие головы… Слышно, как ещё одна тяжело падает с высоты. Это кто? Астроном? Писатель? Художник? Кажется, что вся земля вздрогнула.

- Молодцы! От имени политотдела, всего комсомола и себя лично, - слышится голос Шурки, - поздравляю всех!”

Расстрельный список

В дальнейшем Карл Иванович сходит с ума. Ну а Юрий Иванов в конце 80-х стал тем, кого сегодня “ура-патриоты” всенепременно занесли бы в “расстрельный список” особо рьяных “германизаторов”. Он, сын полка, прошедший через блокадный Ленинград и службу в военной похоронной команде, прекрасно понимал разницу между фашистским - и немецким…

Как понимает её и Павел Наумов, решивший воссоздать утраченные барельефы. По его заказу скульптор Андрей Шевцов, изучив имеющиеся фотографии, в 2013 году изваял точные копии работ Кауэра. Наумов прошёл с этими копиями все необходимые экспертизы, получил “добро” на их установку в службе государственной охраны объектов культурного наследия. В декабре прошлого года все стопки “разрешительных” бумаг были собраны и подписаны, но… упёрлась директор гимназии №1. Договора дарения и заключений экспертизы ей недостаточно.

- Чего же вам ещё?! - спросил Наумов.

- Разрешение сверху, - был ответ. - Желательно, из ФСБ…

Понять директора, в принципе, можно - она боится обвинения в “ползучей германизации”. Если учесть, что любого директора школы чиновники могут уволить в любую минуту, без объяснения причин - будет ли она рисковать своим местом из-за четырёх барельефов? Боюсь, тут даже указания министра культуры РФ Мединского окажется недостаточно.

Так что Наумов, потративший на изготовление копий и оформление документов более миллиона кровных рублей, ждёт. Может, кто-нибудь “наверху” всё же не уподобится особистам сороковых - и не побоится признать, что Коперник, Кант, Гердер и Коринт вовсе не “надутые нацистские рожи”. И от того, что их барельефы появятся на своём исконном месте, Калининград отнюдь не перестанет быть российским.

Д. ЯКШИНА