ВАШЕ СЛОВО, ГОСПОДА ПРИСЯЖНЫЕ
Вот уже шестьдесят пять дней учредитель “НК”, депутат Калининградской областной Думы Игорь Рудников и журналист “НК” Олег Березовский находятся в СИЗО. О том, как идет суд присяжных по делу Олега (напомним, два года назад Олег написал статью о том, что судьи Калининградского областного суда сочли возможным оправдать г-на Фукса, взятого в Балтийске сотрудниками госнаркоконтроля с поличным, в момент продажи наркоты. Фукс сейчас на свободе), мы пока не знаем. Известно лишь, что на стадии подбора присяжных возникли определенные трудности (было представлено недостаточное количество кандидатур и т.д., и т.п.).
Процесс по делу, в котором в качестве подсудимых Игорь и Олег фигурируют вместе, продолжается. Сейчас в Псков вызывают свидетелей обвинения. Собственно, это очень условная формулировка. Как “свидетели обвинения” заявлены практически все, кто был допрошен в ходе следствия сотрудниками Калининградской областной прокуратуры. Затем придет черед “свидетелей защиты”... которые будут вынуждены добираться в Псков за свой счет. Или - не будут. В смысле, никуда не поедут. Потому что неизбежно возникает ряд проблем: у одних свидетелей нет особого желания тратить целую неделю на то, чтобы выступить на процессе по делу, которое их, в общем-то, не касается. Других пугает необходимость в разгар знойного, душного лета ехать (с пересадками!) в чужой, незнакомый город, каким-то образом устраиваться там в гостинице, решать бытовые вопросы (а ведь среди тех, кто мог бы засвидетельствовать те или иные факты, есть и пожилые люди). Кто-то, может, и съездил бы, да дела не пускают. (Все мы знаем, ЧТО такое свидетель - если он действительно незаинтересованное лицо. Своя рубашка ближе к телу, гласит народная мудрость. Вспомните, сколько раз вы сами шарахались, как черт от ладана, от перспективы оказаться в роли очевидца - неважно, чего: ДТП или какой-нибудь пьяной драки. А теперь представьте, что вас, как свидетеля, просят потратить не полдня, доехав до районного или областного суда в нашем скромном по параметрам городе - а неделю! С “экскурсией” по Золотому кольцу!!)
... Выезд одного свидетеля защиты в Псков стоит около 16.000 рублей. И деньги на поездку должны найти родные и близкие Игоря и Олега. Согласитесь, в таких условиях хрестоматийный тезис о “состязательности сторон” в суде приобретает весьма отчетливый привкус... не будем уточнять, чего.
Что еще? Мы уже сообщали, что две недели назад генеральный прокурор России Юрий Чайка подписал приказ об увольнении прокурора Нижневартовска Николая Румянцева. Прокурор лишился занимаемой должности за допущенные им серьезные нарушения. В частности, за неправомерный арест редактора местного издания “Вольный город” Алексея Кунгурова.
Уголовное дело о клевете в отношении Кунгурова было возбуждено в 2005 году по заявлению г-на Петермана, руководителя одной из самых крупных в Нижневартовске строительных компаний. Г-н Петерман утверждал, что Кунгуров назвал его главой ОПГ и обвинил в коррупционных связях с руководством окружной прокуратуры (в газетных материалах говорилось о том, что компания Петермана строит в Ставропольском крае дачу для прокурора округа Александра Кондратьева).
...В марте 2005 года журналиста взяли под стражу после того, как он четыре (!!) раза не явился на заседания суда. 10 мая суд продлил срок ареста до 1 августа.
...Кстати, несмотря на то, что прокурора Нижневартовска уже сняли, что управление Генпрокуратуры потребовало от прокурора Ханты-Мансийского автономного округа добиться освобождения журналиста из-под стражи, а фирма Петермана проверяется по подозрению в уклонении от уплаты налогов, Кунгуров по-прежнему находится за решеткой. И суд не торопится принимать решение о его освобождении.
Ситуация в Нижневартовске и похожа, и не похожа на нашу. Не зная сути дела (как и о чем конкретно писали в “Вольном городе”), можно сравнивать лишь формальные признаки. По закону, обвинить журналиста в том, что он ОКЛЕВЕТАЛ, можно, лишь доказав, что недостоверная информация была распространена с ЗАВЕДОМЫМ УМЫСЛОМ. В Калининграде “заведомый умысел” Рудникову и Березовскому инкриминируют на том основании, что они-де ЗНАЛИ о том, что в отношении бывшего командующего Балтийским флотом Валуева, председателя областного суда Фалеева, его заместителя Крамаренко, ее супруга, а также брата А. Адамовича, который отбывает срок за похищение человека НЕ ИМЕЕТСЯ ВСТУПИВШИХ В ЗАКОННУЮ СИЛУ ПРИГОВОРОВ СУДА. Но, во-первых (и мы об этом уже писали), в таком случае журналист, сообщивший, что сантехник дядя Вася раскурочил унитаз, уже обречен на знакомство с УК, УПК и следователями прокуратуры: ведь в отношении дяди Васи, скорее всего, нет приговора, вступившего в законную силу (по крайней мере, на предмет унитаза). А значит - статья 319 УК РФ. КЛЕВЕТА! Да, желание загнать “четвертую власть” под плинтус вполне понятно, но... малопочтенно для демократического общества.
Во-вторых, насколько мне известно, никто еще не отменял норму закона, по которой правоохранительные органы обязаны проверять информацию, сообщаемую СМИ относительно совершенного или готовящегося преступления... или там, чьих-то “левых” доходов... или сомнительного поведения того или иного должностного лица. И проверка эта отнюдь не должна сводиться к почтительному вопросу, который сотрудник правоохранительных органов робко задает упомянутому в статье VIPу: “Простите, ради Бога... Но вы ведь ЭТОГО не делали?..” - и ответу: “Конечно, нет!”, после чего информация в газете признается не соответствующей действительности. А журналиста обвиняют клеветником. И запихивают в “кутузку”, воспользовавшись первым же поводом. Кстати, в Нижневартовске к журналисту отнеслись гуманнее: его упекли лишь после того, как он четыре (!) раза проманкировал явкой в судебное заседание, проводимое в его родном городе. Игоря и Олега взяли сразу же. Не вняв никаким доводам - ни об отсутствии документов и средств, ни о состоянии здоровья. Более того, на прошлой неделе в Псков из Калининграда повезли под конвоем и одного из свидетелей!! Он не смог явиться в назначенный ему день, о чем известил судью в Пскове по факсу. Ему ответили, что в таком случае он будет доставлен в Псков приводом. И ему очень советуют не упрямиться, потому что в случае “сопротивления”, он поедет в древний русский город в наручниках.
...Такое впечатление, что до объявления журналистов “врагами народа” осталось совсем чуть-чуть. Причем понятие “клевета” применимо лишь к тому, что раньше называлось критикой. Напишите, что поп-звездулька имярек явилась на презентацию чего-нибудь очень крутого без трусов и устроила свальный грех с пятнадцатью омоновцами сразу - и будьте спокойны: в клевете вас не обвинят. Не тот формат. “Желтая пресса” - вот кто сегодня работает безнаказанно. А все остальные... должны о-очень осторожно пользоваться “свободой слова” - дабы не лишиться “свободы тела”.
В связи с этим позволю себе небольшой экскурс в историю.
В 1888-ом году в петербургской газете “Новости” была напечатана статья “О чем говорить”. Вслед за ней появилась еще серия статей, в которых вскрывались определенные злоупотребления в деятельности VIPов-банкиров. Банкиры обратились с жалобой к прокурору Петербургской судебной палаты. Журналисту газеты “Новости” Нотовичу было предъявлено обвинение в публичном оскорблении и клевете. Окружной суд признал Нотовича виновным в инкриминируемых ему преступлениях. Приговор был обжалован защитой. Санкт-Петербургская судебная палата оправдала Нотовича. Ее приговор, в свой черед, был обжалован “потерпевшими” в Сенате. Сенат отменил оправдательный приговор и направил дело на новое рассмотрение. Вот что говорил на суде адвокат Нотовича П.А. Александров (его речь до сих пор считается одной из лучших, если не самой лучшей, в защиту свободы печати. Мы приводим из нее отдельные выдержки):
- Господа судьи! На страницах Уложения о наказании мирно покоится статья закона, редко тревожимая, редко вспоминаемая, ждущая того желанного суда рассвета, когда наступит и для нее естественный час бесшумного погребения<...> Она была призвана стоять на страже между порывами к обличению соответствующего зла и оскорбляемостью носителей всякой чести, умиротворять и уравновешивать эти два враждующие по своей природе элемента.
<...> Не все отнималось у печатного станка в его погоне за текущими явлениями современной жизни <...> Наказание устраняется, если подсудимый посредством письменных доказательств докажет справедливость позорящего обстоятельства, касающегося судебной или общественной деятельности лица, занимающего должность по определению от правительства или по выборам. Правда, конечно, и то, что лица, занимающие должности по определению правительства или по выборам, если совершают деяния, не соответствующие чести и достоинству, то, в большинстве случаев, не чувствуют склонности вверять следы этих деяний письменам, а тем более выпускать такие письмена в свободное обращение.
<...> В процессах о клевете <...> оскорбленный отдает себя публичному изобличению, он требует доказательств, оставляя за собой право опровергать их. Но вид иногда прекрасен только сверху. Уравновешенность условий борьбы в процессах о клевете нелегко достижима. Обвинители не расположены делиться теми сведениями, которые находятся в их распоряжении и в их архивах <...> (далее адвокат Нотовича ведет речь о ходатайствах со стороны подсудимого: об истребовании ряда документов, о запросах в то или иное ведомство, - которые были отклонены в ходе следствия и судебного разбирательства, - прим. авт.) Немудрено, что при таком “равенстве” у обвиняемого если не совершенно отнимается язык, то <...> связывается настолько, что о равенстве оружия не может быть и речи.
<...> В делах о преступлениях в печати, не в пример делам о других общих преступлениях, судья не может замыкаться исключительно в сферу уголовного кодекса <...> В делах о клевете выступают, в виде сторон, два интереса, оба требующие своего охранения: интерес общественный - обличения существующего зла, оглашения затаившихся отрицательных явлений жизни, их обнаружения - и интерес личной оскорбительности <...> Если обличение зла, обнаружение явлений противозаконных или просто вредных для общественности имеет право быть отражено в печати, если оно является одним из необходимейших и наиболее сильно действующих средств общественной дезинфекции, то ему должен быть дан соответствующий простор, должны быть приняты в расчет и неизбежность ошибок, и некоторая неполнота доказательства истинности напечатанного оглашения <...> Требовать безусловной справедливости и полной доказанности всего того, что в виде слухов, случайных сведений доходит до периодического издания через его сотрудников, корреспондентов, репортеров и случайных добровольцев, значит ОСТАВИТЬ ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМУ ОБЛИЧЕНИЮ НЕВОЗМОЖНЫЕ УСЛОВИЯ <...> Нельзя возлагать на обвиняемого таких требований, чтобы он доказал с полной точностью все то, что в его статьях содержится о многосторонней и достаточно сокровенной деятельности. Требовать этого - значит закрывать уста печати.
<...> Господа судьи! Не защита Нотовича ждет вашего приговора - его ждут от вас интересы общества и печати”.
... Суд вынес по делу Нотовича ОПРАВДАТЕЛЬНЫЙ приговор. Сто девятнадцать лет назад. В царской России, отнюдь не являвшейся колыбелью демократических ценностей. Заметим (для справки), Нотович не был арестован. Правда, его и не обвиняли в сопротивлении омоновцам. ОМОН и “сопротивление” крепким ребятам в бронежилетах и касках - примета нашего времени. Как, впрочем, и свидетели-”потерпевшие” в форме, проговаривающие один и тот же текст, точно стишок в классе, “на память”... От судьи Козловского зависит сейчас очень много. Он создает прецедент в нашем беспрецедентном праве. Какой? Покажет время.
Ну а завтра нам с Игорем и Олегом предстоит встреча в зале суда. Поговорить нам, конечно же, не позволят: в Пскове с этим делом очень строго. Свидетеля к подсудимым не подпустят на пушечный выстрел. А так много хотелось бы сказать - прежде всего о том, как возмущены калининградцы затянувшимся пребыванием за решеткой тех, кто преступником не является.
Д. Якшина
