22 июля 2005 года судья 77-го гарнизонного военного суда подполковник юстиции Н. Веретенников вынес приговор старшему лейтенанту Юрию Конышеву, обвиняемому в убийстве своего сослуживца Павла Марданя. Конышеву дали пятнадцать лет. Казалось бы, в деле о жутком ЧП на эсминце “Беспокойный” поставлена точка. Но... на наш взгляд, логичнее здесь был бы вопросительный знак.

Конышев в убийстве виновным себя не признал. Его родные и друзья абсолютно уверены: Юрия подставили. Да и у людей посторонних, но знакомых с материалами уголовного дела, возникает стойкое ощущение: тут что-то не так. Слишком многое шито белыми нитками. Концы с концами не сходятся, а обвинительный приговор - вопреки непреложному правилу, что все сомнения должны трактоваться в пользу обвиняемого - построен на одних предположениях.

Мы не защищаем Юрия Конышева - этим занимались и продолжают заниматься его адвокаты. Но мы хотим обратить внимание читателей “НК” на те чудовищные несообразности, которые не дают поверить: убийца (убийцы) Павла Марданя найден (ы) и получил (и) свое. Скорей, убийца Марданя НАЗНАЧЕН...

- Моего сына сделали крайним, - утверждает Александр Николаевич Конышев. - То, что творилось в ходе предварительного следствия и судебного процесса, кроме как беспределом не назовешь. Юру в прессе сразу же окрестили “адмиральским сыночком с золотой ложкой во рту”. Дескать, избалованный, взбалмошный... “золотая молодежь”. Это - чтобы настроить против него общественное мнение. А ведь “адмиральским” он стал, уже закончив училище. И никакой “золотой ложки” в помине не было. Ни у него, ни у меня. Я сам - из семьи служащих. Папа - он уже умер - был железнодорожником, мать - учительница, работает до сих пор, хотя в этом году ей исполняется семьдесят.

Контр-адмирал

- Родился я в Кургане. Это Зауралье. Моряков в роду не было. Но - захотелось романтики. Время было такое... В 1979 году я закончил Ленинградское высшее военно-морское училище, факультет минного, противолодочного вооружения. По распределению попал на Балтийский флот. В Лиепаю, на сторожевой корабль “Свирепый”... Женился я еще за год до выпуска. А в Лиепае, в 1980 году родился Юра. Рожала жена очень тяжело, ребенка спасла акушерка-латышка. И Юру мы назвали так еще и потому, что “Юра” по-латышски - море.

Жизнь была трудная. Квартиру снимали, из 190 рублей лейтенантского оклада шестьдесят рублей уходило на оплату жилья. Я днями и ночами пропадал на службе: корабль готовили к активной фазе дальних походов, я был командиром стартовой батареи. Когда Юре исполнился год, мы ушли на боевую службу, вернулись через полгода, а вскоре меня перевели в Балтийск, командиром стартовой батареи на сторожевой корабль “Бодрый”, и я опять ушел в поход на шесть с половиной месяцев... Жена с маленьким ребенком на руках управлялась сама. Не жаловалась, не упрекала. Понимала: служба для меня - главное.

Карьера у меня складывалась удачно. В Балтийске получили квартиру (к тому времени родилась сестренка Юры, на три года его моложе). В 1985 году я поехал на классы ВМФ, по окончании был назначен старшим помощником БПК “Славный”. В 1987-м - опять перевели в Лиепаю, командиром большого противолодочного корабля “Образцовый”. Через год стал командиром “Славного” в Балтийске. Учился в академии в Санкт-Петербурге.

Был назначен на должность начальника штаба 64-й бригады в Балтийске. Три года - начштаба, четыре года - комбриг, затем заместитель командира 12-й дивизии, той самой, где начинал службу лейтенантом... В 2001 году назначен начальником штаба Балтийской военно-морской базы.

12 декабря 2002 года мне присвоено воинское звание контр-адмирал...

Мамино варенье

- Всю жизнь я был корабельным офицером. Не на паркете - на боевых кораблях. Даже в адмиральском звании ходил в море. Девять раз мы переезжали. Юра поменял много школ, но всегда учился без “троек” и был абсолютно неконфликтен. Драки он ненавидел. Был романтиком. Увлекался английским языком, спортом... одиннадцатый класс он заканчивал в Балтийске, так никто из его друзей даже не курил! У них это было не принято...

Сын с восьми лет выходил со мной в море: я был командиром корабля и брал его с собой на стрельбы, на обеспечение всевозможных мероприятий, так что вопрос о выборе профессии для него не стоял. Он поступил на факультет ракетного вооружения в Калининградское ВВМУ. Учился стабильно, ровно. Я в то время уже командовал бригадой и специально узнавал, не кичится ли Юра отцом. Нет, он не кичился. Одним из первых был допущен к первой группе профтехотбора - и это значит, что человек может нести службу с оружием...

Знаете, многие адмиральские сыночки стараются пристроиться после училища на берегу, при штабе. Такая возможность у него была. Но он наотрез отказался от береговой должности. Только на корабль. Юра мечтал стать командиром корабля.

На “Беспокойном” он проходил практику после четвертого курса - и по окончании училища попросился именно на этот эсминец. Уже к концу первого года сдал все зачеты - по нынешним временам это большая редкость. Лейтенанты нынче не хотят служить и специально “заваливают” зачеты, чтобы не дежурить по кораблю, чтобы легче было уволиться... А Юра очень хотел служить. Любил свою форму - она всегда на нем сидела безукоризненно... постоянно таскал в свою батарею, матросам, теплое белье из моих старых запасов, носки, мамино варенье...

Никто на суде не говорил о нем плохо, даже друг погибшего Марданя. А матрос-фельдшер вообще сказал: “Побольше бы таких офицеров, как Конышев!”

...Ну, хорошо, это все сантименты. Перейдем к приговору. Юре вменяется в вину ряд эпизодов: якобы он ходил с эбонитовой палкой и избивал ею матросов.

“Чем я могу вам помочь?”

(“Потерпевший Гордеев в суде показал, что 13 ноября 2003 года около 00 часов Конышев, являющийся для него начальником, выражая недовольство тем, что он не лег спать, нанес ему удар палкой по бедру <...> Потерпевший Флотский в суде показал, что в один из дней конца февраля 2004 года около 23 часов Конышев, проявляя недовольство тем, что опоздал на построение, нанес ему удар кулаком по лицу, отчего он упал <...> 3 марта 2004 года около 19 часов Конышев, являясь начальником, проявляя недовольство тем, что Санников, Богославский, Гилязов, Эрбутаев и Росляков намеревались выпить пива, приказал им раздеться до трусов и тапочек, облил их пивом и поместил в корабельный ларек, в котором они находились около 15 часов”, - цитата из приговора суда.)

- Какое отношение эти эпизоды имеют к убийству Марданя? Нужно было создать впечатление, что Юра - зверь, способный на насилие, находящий удовольствие в том, чтобы истязать людей.

(При этом как-то вот “за кадром” осталось то обстоятельство, что упомянутый выше корабельный ларек на “Беспокойном” официально выполнял роль карцера. Трусы и тапочки - такова была “форма одежды” для матросов, отправляемых в “карцер” за какой-либо дисциплинарный проступок. Не Конышевым сие было придумано, и уж, наверное, за существование карцера, не предусмотренного уставом корабельной службы, отвечать должен не только лейтенант, но и непосредственные начальники: старпом и командир корабля.

Старпом Апанович, сын 1-го заместителя командующего Балтфлотом вице-адмирала Апановича, “ответил” - его отправили учиться в академию.

Кроме того, матрос Гордеев, когда суд закончился, подошел к жене Конышева Нине и сказал: “Извините меня, пожалуйста, меня заставили. Чем я могу вам помочь?” И отказался от присужденных ему 5000 рублей морального ущерба. А матрос Флотский дважды не являлся на судебное заседание. Тесть Конышева побеседовал с ним. Флотский сказал: “Мне нечего говорить на суде. Меня три месяца вызывали и требовали сказать то-то и то-то. Никаких 5000 рублей мне не нужно”.

В протоколе отражено: “Флотский в суде заявил, что никакого удара по лицу кулаком Конышев ему не наносил. Но “суд верит показаниям Флотского, данным им в ходе предварительного следствия <...> признает их достоверными, а показания о том, что Конышев его не бил - отвергает”. Почему? - прим. авт.)

Ракетчик и технарь

- В ходе следствия так и не был установлен мотив, по которому мой сын якобы убил Марданя. Сначала была формулировка: неприязненные отношения между Юрием Конышевым и Павлом Марданем. Но этого не подтвердил никто. Неприязненных отношений НЕ БЫЛО. Каждый занимался своим делом. Мардань - технарь, Юра - ракетчик. Нигде в вопросах карьеры они не пересекались, “подсидеть” один другого просто не мог. Оба - женаты, связей на стороне не имели, так что и в личном плане делить им было нечего.

...На кораблях не любят офицеров, которые сидят на шее у своих сослуживцев: не сдают зачеты, не заступают на дежурство. Мардань, как и Юра, был дежурным по кораблю. Отношение к нему у Юры было уважительное. И вот, когда этот мотив не нашел подтверждения, возникает другой: МЕСТЬ.

(“Помощник командира корабля Липский в суде пояснил, что с 3 на 4 апреля 2004 года он исполнял обязанности старшего по кораблю. Мардань, который должен был заступить 3 апреля дежурным по кораблю, на инструктаж опоздал. В связи с этим он около 16 часов 30 минут предупредил Конышева, что тот заступит вместо Марданя в наряд. Конышев на это отреагировал бранью”, - цитата из приговора.)

- Дескать, Юра заступил в наряд вместо Марданя и решил его за это... убить.

(Логика железная. Странно только, что все мы еще живы: ведь каждый из нас когда-то подменял опоздавшего или загулявшего коллегу... и нас, в свой черед, подменяли... И все в таких случаях в выражениях не стесняются. Нормальная реакция. Чего Версаль-то разводить? Но чтобы за ЭТО убивали?! Будучи в здравом уме?! Человека, который кроме ЭТОГО, ничего плохого тебе не сделал?! Да уж, мотив убедительный. Стопудовый, можно сказать, - прим. авт.)

“Расстроиться до озлобления”

- И вот тут уже возникают вопросы. Во-первых, Липский вообще должен был не говорить моему сыну про опоздание Марданя, а позвонить тому на мобильник. Если же у Марданя телефон был выключен - то где он, Мардань, находился? Из дома он вышел в 12.00, на корабль прибыл в 17.00. Где он был все это время? С кем? Что делал? Следствие этого так и не выяснило. А ходатайство Юриного адвоката: изучить телефонные переговоры Марданя (кому звонил он? кто - ему? в какой период?) - судом было отклонено.

Во-вторых, чтобы достовернее обосновать “озлобление” Юры, была выдвинута версия, что на соседнем корабле “Настойчивый”, куда Юра уходил на несколько часов, мой сын напился. И якобы старпом Чибитько, к которому он ходил, сообщил, что Юру, вопреки его желанию, не переводят на “Настойчивый”.

Все это полный бред. Капитан 3 ранга Чибитько - офицер от Бога. Да, он хотел, чтобы Юра к нему перевелся. Но он, старпом, НИКОГДА не стал бы пить водку наедине с лейтенантом, командиром батареи. Такого нарушения субординации он бы себе не позволил. Не тот человек. А главное - Юра уже знал, что на “Беспокойном” его оставляют с перспективой назначения на должность помощника командира эсминца. Это может подтвердить командир дивизии надводных кораблей контр-адмирал Белоглазов.

Я, кстати, был против. Считал, что “прыжки” по службе до добра не доводят. Тяжело. Как можно командовать вахтенными офицерами, если сам вахтенным не стоял?.. Но в любом случае Юре - лейтенанту - светила должность капитана 3 ранга.

Так с чего, собственно, он должен был “расстроиться до озлобления” и пойти убивать Марданя?!

Далее. Свидетель Гвоздев утверждает, что, когда в восемь часов десять минут он разбудил Юру и сообщил тому о смерти Марданя, Юра “повел себя неадекватно, начал нецензурно выражаться, был взволнован, стучал руками по столу”.

А какая, простите, реакция считается адекватной в подобных случаях?!

(Вот именно. Сесть и заплакать - обвинят в лицемерии. Вытаращить глаза и тупо повторять: “Да ну! Не может быть!” - сочтут неубедительным. Где, в каких нормативных документах прописано, КАК должен реагировать на известие о гибели сослуживца человек, для которого такая весть звучит впервые? По-моему, мат и удар кулаком по столу - это вполне нормально в предложенных обстоятельствах, - прим. авт.)

Пьянка на корабле

- К тому же Юра лучше других представлял, чем гибель Марданя обернется для “Беспокойного”. Когда в 36-й бригаде пьяные матросы убили офицера и бросили тело в бочку с навозом, я был в числе тех, кто занимался расследованием. И Юра видел, ЧТО такое смерть офицера в воинской части.

Что касается механизма совершения преступления - тут тоже очень много неясного. Почему Мардань решил переночевать в каюте №19, а не в семнадцатой, где он жил? По версии прокуратуры, накануне - в ночь со 2-го на 3-е - в каюте №17 была пьянка. Мардань тоже выпил - немного. Но у него была своеобразная реакция на алкоголь: его стошнило. Каюта оказалась обгажена.

Но! Почему в этом случае Мардань, по прибытии на корабль в 17 часов 3 апреля не распорядился прибрать и проветрить каюту?! Так может быть, она была обгажена позже - в ночь с 3-го на 4-е, когда офицеры во главе с Липским на корабле устроили пьянку?

(Третьего апреля старпом “Беспокойного” капитан 3 ранга Алексей Апанович отмечал в ресторане свой День рождения. Произошел неприятный инцидент - он оскорбил официантку. После чего вынужден был покинуть ресторан - и отправился на свой корабль. Душа требовала продолжения банкета. Не его ли встречал дежурный по кораблю капитан-лейтенант Мардань? Не потому ли срочно потребовалась выпивка? - прим. авт.)

- Адвокат Юры заявил ходатайство: исследовать, чем были испачканы брюки Марданя, если известно, что из дома он убыл в чистой и наглаженной одежде. Может, ему снова стало плохо? Или в каюту №19 его откуда-то притащили?

Судья не задавался вопросом (а прокурор его проигнорировал): а кого встречал Мардань ночью? Абы кого встречать дежурный по кораблю не будет. Только старпома (Апановича), командира и выше. Кто приходил на “Беспокойный” и с какой целью?

В приговоре утверждается, что около 4-х утра 4 апреля мой сын зашел в каюту №19. Мардань в это время мыл ноги. Якобы сын набросился на него, нанес множество ударов кулаками по голове и телу, а потом закрыл своей жертве рот и нос рукой - и держал так до полного удушения.

Я знаю корабельную службу. Офицер, будучи в застегнутой куртке и при галстуке, ноги мыть не станет. Он снимет куртку, галстук, расстегнет верхнюю пуговицу рубашки... А тут - у Марданя даже зажим с галстука не слетел! А ведь предполагается, что была борьба. Пьяный (как утверждается) Конышев справился с трезвым Марданем так, что на самом Конышеве не осталось ни единой царапины? Он же не тряпичную куклу валял. Мардань не мог не оказать сопротивления!

Тайная тетрадь

- Но... прокуратура прекратила следственные действия в отношения лейтенанта Муртазина. А ведь у того были синяки под глазами, ссадины на голове и сбитые костяшки пальцев!

Муртазин как-то объяснил происхождение всех этих отметин - и ему поверили. А Юре - нет...

Матрос Абдурахманов в ходе предварительного следствия дал показания, что видел Муртазина и Марданя около пяти (!) часов утра (по версии прокуратуры, Мардань к этому времени уже около часа был мертв). Но Абдурахманова в суд не вызывали. И вообще - матросов с “Беспокойного” моментально разбросали по тринадцати точкам. Оставили только тех, кто свидетельствовал ПРОТИВ Конышева.

Если бы прокуратура хорошенько взялась за Муртазина и Липского - очень скоро бы выяснилось, и кто приходил на корабль, и кто избивал Марданя, и по какой причине... Уже в апреле был бы полный расклад.

(Капитан-лейтенант Сергей Липский - сын контр-адмирала А. Липского, заместителя командующего Калининградским региональным управлением федеральной пограничной службы России. Лейтенант Вадим Муртазин - сын высокопоставленного лица в Москве, - прим. авт.)

- По моей версии, били Марданя из-за банальной бутылки водки, которая потом обнаружилась в его каюте. Ночь, водки не достать... кто-то вспоминает, что у Марданя бутылка запрятана... Требуют отдать. Мардань, видя, в каком состоянии участники пьянки, отказывается. Его избивают - и бросают в каюте, думая, что до утра он оклемается. А он - умирает.

(Есть еще одна версия: подчиненные Марданя работали на стоящем рядом танкере. Понятно, что не за красивые глаза. Командир и старпом были в курсе. А у Марданя была тетрадочка, куда он заносил всю информацию по денежным поступлениям. Не ее ли искали в каюте №17? - прим. авт.)

“Я вас самих пересажаю!”

- Если бы Юра участвовал в этой пьянке - сейчас он был бы на свободе. Его выбрали на роль убийцы именно потому, что он на месте преступления не был и ничего не знал.

Роковую роль сыграло обращение президента Башкортостана к командованию БФ - с просьбой найти и покарать убийцу. У Башкортостана - шефские связи с Балтийским флотом. На почве нефти, которая “переваливается” через военные базы Балтфлота. Копия обращения пошла в Москву, в администрацию Путина. Последовала команда “фас”. Срочно нужен был виновник. Один, а не группа. (Групповое убийство - для флота это ЧП колоссального масштаба, полетели бы головы - вплоть до главкома Куроедова.) Если не Юра - то никто. Остальные-то все замешаны. Значит, трогать их опасно. Для собственных карьер, для жизни...

Возможно ли представить такой ответ командования Балтфлотом президенту Башкортостана: “Уважаемый Президент! В ходе следствия установить виновного в убийстве П. Марданя не удалось?” Невозможно!

На восьмой или девятый день после убийства Марданя на корабль прибыл прокурор БФ генерал-майор Штадлер и кричал на подчиненных: “Если вы мне не найдете виновного, я вас самих пересажаю!”

Одного нужно было посадить, чтобы все вокруг успокоились. Доказать, что он был пьян, свалить все на него. А “подтянуть” факты - это дело техники, времени и совести.

На Юру сразу начали давить. Первого следователя сняли (он сказал мне: “Успокойтесь, я уверен, что Юрий ни в чем не виноват”.). А второй - подполковник Елец - тут же дал номер мобильника моего сына матери Павла Марданя. И та названивала и проклинала Юру. Потом Елец намекнул, что у Юры с Марданем были нетрадиционные отношения. Что означает подобный намек в СИЗО - расшифровывать не нужно.

Сына не допустили к участию в следственном эксперименте.

Матрос Кашкевич показал, что 3 апреля 2004 года он заступил на суточную вахту дозорным на пост “Дозор”.

“Вы окончательно проснулись?”

“Около 3 часов 30 минут 4 апреля он видел, как по коридору от тамбура №18 в гальюн, а затем через 5 минут обратно прошел Мардань <...> услышал, как хлопнула дверь каюты №19 <...> Через несколько минут он услышал звуки шагов по офицерскому коридору <...> и щелчки пальцами, характерные для Конышева. Затем он увидел, как Конышев <...> прошел мимо него и поднялся по трапу в тамбур №18 <...> после чего услышал из каюты №19 шарканье ног, громкие голоса, шум борьбы и звук разбившегося стекла. Через несколько минут он услышал звук закрывающейся двери и быстрые шаги по трапу. Обратно Конышев мимо его поста не проходил”.

- Повторяю: я прекрасно знаю корабельную службу. Кашкевич спал на посту. Не спать там невозможно: однообразный шум вентиляции, духота... Кашкевич утверждал, что в три ночи он заполнял вахтенный журнал. Это известная уловка. Занес ручку над журналом - и спи. Офицер окликнет: “Что делаешь?!” А ты, проснувшись: “Журнал заполняю!”

Есть и косвенное подтверждение. Так, прокурор спросил Кашкевича на суде: “Когда проходил Конышев, вы ОКОНЧАТЕЛЬНО проснулись?” Кашкевич ответил: “Да, окончательно”. А ведь проход офицера мимо поста - это доли секунды! Так можно ли боковым зрением, в полусонном состоянии рассмотреть все подробности? А Кашкевич описал, как был одет Конышев.

Ну, ладно. Допустим, то, что Конышев прошел мимо поста, доказано. Но того, что он якобы направился в каюту №19, никто не видел. Прямых свидетелей нет. И почему в девятнадцатую? О том, что Мардань не будет ночевать в своей каюте, Конышев не знал!.. Трап вверх и вниз - звуки шагов по ним идентичны. Невозможно на слух определить, спускается человек или поднимается. Кашкевич не мог слышать ни стука двери, ни звона разбитого стекла, ни шарканья ног: работала вентиляция, а вся каюта застелена ковриками. Они, кстати, даже не были сбиты. На переборках остались висеть вымпела на иголочках... Фонарик на столе так и стоял вертикально!. Борьбы не было.

Опять же, есть не менее четырех вариантов, как пройти в каюту №19 незамеченным. Какой, простите, идиот попрется УБИВАТЬ мимо поста “дозор”, да еще щелкая пальцами?!

“Шакалы”

(А если матрос Кашкевич все это и впрямь слышал - почему не отреагировал? Да, он мог не вмешиваться в офицерские “разборки” лично - но доложить старшему по кораблю был обязан! Один из курсантов, недавно проходивших практику на боевых кораблях в Балтийске, рассказал мне, что матросы всех без исключения офицеров называют “шакалами”. Если Кашкевичу было все равно, что произошло с “шакалами” Марданем и Конышевым - так, может, ему и наплевать, КАКИЕ давать показания?

Сегодня для матроса на корабле главное - выжить. Уйти на дембель с минимальными потерями. Так стоит ли портить себе кровь из-за “шакала” - и не проще ли сказать то, чего ждет от тебя военная прокуратура? - прим. авт.)

- А когда проводился следственный эксперимент - на видео это прекрасно заметно - каюта №19 была опломбирована! Ее ДАЖЕ НЕ ОТКРЫВАЛИ, чтобы, как полагается, сымитировать возню, шарканье и прочие звуки. Это - нормально?!

...Мы заказали в Санкт-Петербурге независимую судебно-медицинскую экспертизу - но специально приехавшего эксперта в суде не заслушали. Судья Веретенников отказался приобщить его заключение (с выводами, сильно разнящимися от выводов здешних военных экспертов) к материалам уголовного дела. Лишив нас тем самым возможности использовать этот важный документ в кассационной жалобе. Как “не исследованный в суде”.

Зато откуда-то появилась кровь Марданя на манжете Юриной форменной куртки - скорей всего, ее просто капнули. Доказательством в суде посчитали и волос длиной около 4 см, обнаруженный на форме Марданя - “по морфологическим и антигенному признакам схожий с волосами с головы Конышева”. Хотя Юрий еще со школы всегда стригся налысо. И волос длиной 4 см у него на голове просто не было.

А ведь кроме этого несчастного волоса, на одежде Марданя было обнаружено 12 (!) других. На которые ни следователь, ни суд не обратили ни малейшего внимания... Из всех отпечатков пальцев, обнаруженных в каюте №19, только отпечатки пальцев Конышева легли в основу следствия. Хотя отпечатки сняты со стакана (который можно было принести откуда угодно), а не с переборки (стенки) каюты! Адвокат протестовал, но судья проигнорировал его возражения.

...Я знаю, что военная прокуратура давила на свидетелей. В том числе и на корабельных офицеров. За них обидно и стыдно. Правды многие из них так и не сказали - а сказали то, чего требовала военная прокуратура. Многие знают, как все происходило, но молчат, опасаясь за свою карьеру... Я не понимаю, почему родители Павла Марданя и его жена не захотели узнать имени НАСТОЯЩЕГО убийцы.

...Флот в лице Юры Конышева потерял прекрасного офицера.

Юре дали 15 лет. Это тоже прием психологического давления - чтобы люди сказали: мол, “за просто так” ТАКИЕ сроки не даются.

“Ни холодно, ни жарко”

(А действительно, откуда 15 лет? Преступнику, примерно в то же время ограбившему ларек и спалившему этот ларек вместе с продавцом - женщина сгорела заживо, - дали шесть лет. А тут - по версии прокуратуры - два мужика дрались, один другого - не инвалида, не беспомощного - убил из мести, без особого садизма, над трупом не измывался... С чего такая строгость приговора? Думается, 15 лет - действительно не случайны. Отбыв половину срока, зэк имеет право хлопотать об УДО - условно-досрочном освобождении. Конышев ранее не судим, в “отрицалы” запишется вряд ли... Значит, надо сделать так, чтобы выйти он мог не ранее, чем лет через 6-7. Когда все участники трагических событий - в смысле, настоящие виновники - будут уже далеко от Балтийска. Кого переведут, кто уволится. Ищи ветра в поле! Даже поглядеть в глаза будет некому, - прим. авт.)

- У судьи Веретенникова это последнее дело перед пенсией. Не по-человечески как-то уходить с таким тяжелым грузом на совести, - говорит Александр Конышев.

...Странное у нас правосудие. Когда в прокуратуре (правда, гражданской) я пыталась убедить следователя-”важняка” в том, что мой погибший друг (12 сентября 2002 года его взорвали в автомобиле) называл в качестве источника опасности фамилию депутата Калининградской областной Думы С. Золотухина, у меня спрашивали: “А вы видели лично, как г-н Золотухин подкладывает мину под днище автомобиля Кругликова? А есть ли у вас соответствующие фотографии? Нет? Ну, так вы никакой не свидетель”. Так, типа, пустое место. А здесь: никто реально ничего не видел, прямых доказательств нет, а срок - дали. По максимуму. Потому что дело - на контроле в “верхах”. А значит, нужен “стрелочник”. Такой, который, в свой черед, не стал бы приписывать сослуживцам, чего сам не видел, и не показывал пальцем - “вот, они - убийцы”.

А командующему БФ Валуеву (сам признавался) “ни холодно, ни жарко” ни от обстоятельств гибели Марданя, ни от того, что флот остался без перспективного офицера Конышева и без его отца-адмирала (тот вышел в отставку, сочтя продолжение службы для себя неприемлемым).

...Президента Башкортостана наши военная прокуратура и гарнизонный суд удовлетворили. Вот только... не подписал ли судья Веретенников еще одного приговора - еще какому-нибудь другому офицеру (Иванову, Петрову, Сидорову...), которого однажды ухлопают истинные виновники, убедившись в собственной безнаказанности? Отведавшим крови - трудно остановиться.

Д. Якшина