Великая Наша Держава с размахом помянула 40 мульёнов своих загубленных душ. Поминки прошли весело, на позитиве. Единственное, что омрачало торжество: за 72 года больше народонаселения угробить не удалось. К сожалению, более масштабная войнушка не подвернулась. Но все жаждут повторения. Мол, если надо, так мы - завсегда пожалуйста. А пока будем довольствоваться героическими воспоминаниями.

Начальник зоны особого режима Али-Хан по кличке “Антон Хоттабыч” после праздника решил совершить турне по своим владениям. Начал с Советского барака. Народонаселение встретило начальника колонии с воодушевлением, по большей части, даже душевно.

- С прошедшим праздником! - поздравил зэков Али-Хан. - Не забывайте нашу победу!

- Как её позабудешь?! - всплеснула ладошками бойкая бабёнка. - Глянешь вокруг: как будто вчера война закончилась. Всё разбито, разрушено, кругом разруха.

- Потерпите, - прижал ладони к сердцу “Антон Хоттабыч”, - всего-то 72 года прошло...

- Нам хочется в вас верить, - бухнулась Али-Хану в ноги бабёнка. - Такой молодой, энергичный... Устройте нам снова “совок”. С пятилетками в четыре года. Тогда мы это всё поднимем и превратим нашу родину в цветущий край!

- За 72 года “совка” не успели, - сплюнул зэк в очках, - а за четыре года хотят справиться.

- Да, много у нас ещё отдельных недостатков, - вздохнул Али-Хан.

- Не так уж и много, - возразил смотрящий Советского барака Вонищев. - В нашем бараке всего два. Во-первых, зэкам портки после стирки сушить негде, а, во-вторых, ядрёную липездриче­скую станцию достроить не можем.

- С липездрической станцией - плёвое дело, - успокоил начальник колонии. - Проект заморожен по геополитиче­ским причинам. Лабусы и пшеки нашу энергию покупать не хотят. Но скоро они признают наше величие и своё ничтожество. Тогда похолодание отношений закончится. Потом мы к ядрёной станции вернёмся и обеспечим доходы и новые рабочие места!

- А как с портками? - не унимался Вонищев.

- С портками сложнее, - почесал затылок Али-Хан. - Эта проблема выходит за рамки геополитики...

- Но мои зэки всё равно за вас голосовать будут, - побожился Вонищев. - Даже в сырых портках.

По команде зэки выбросили плакаты: “Мы голосуем за Али-Хана!”

- О-о! - простонал от умиления основной депутан Главного барака Крап-Поткин. - Как красиво!

- Мои выборы - не самое главное в вашей жизни, - заскромничал “Антон Хоттабыч”. - Главное - выборы царя-батюшки Паутина. Он у нас один, и мы его выбираем. Это праздник демократии.

- Отец родной, помоги! - упала в ноги Али-Хану следующая зэчка. - Больничка наша совсем непригодна, там людишек лечить нельзя. Даже нас, холопов. Помогите новую построить, не дайте всем подохнуть!

- Лично я почёл бы за счастье сдохнуть на нашей любимой зоне! - крикнул смотрящий Главного барака Ярый Щук. - Чего и всем вам желаю.

- Сжалься, касатик, - грохнулась на колени перед начальником колонии очередная зэчка. - Я знаю, ты энергичный. Я в тебя верю! Отремонтируй набережную. Она, падла вредительская, так и норовит в реку съехать и к лифляндскому берегу уплыть.

- Сделаем, - кивнул Али-Хан. - Сообщу об этом в компетентные органы.

- А теперь - в театр! - голосом уличного зазывалы крикнул Крап-Поткин. - Выдвинем Али-Хана в начальники от партийной ячейки “Нам всё едино”!

- На праймериз, на праймериз! - загудела толпа. - В театре пирожки на халяву раздают.

В фойе начальника колонии встретили юные размалёванные гимнастки. Изображая рядовую тренировку, девки бухнулись перед Али-Ханом на шпагат.

- Будущие Карабаевы, - блудливо подмигнул Ярый Щук.

Крап-Поткин согласно кивнул и с чувством продекламировал:

Иной, бывало, спросит для острастки:

Зачем спортсменок тянем мы сюда?

А я отвечу: коль на праймериз гимнастки,

То хоть взглянуть приятно иногда!

Сладострастные слова понеслись над Побережьем, обещая зэкам гарантированно предсказуемые выборы и полную стабильность без каких-либо потрясений и новых побед. Одной старой достаточно.

Хулио Иванов