На окраине Калининграда среди раскидистых ветвей яблоневого сада доживает свой век старинный чёрный автомобиль. Стоит он во дворе сильно обветшавшего немецкого особняка.

Вначале я разглядывал раритет через живую изгородь зелёных насаждеЭмблема
“Опеля” в конце 30-х очень
напоминала по форме настоящий дирижабльний. Когда любопытство взяло верх, тихонько толкнул скрипучие металлические ворота и осторожно вошёл вовнутрь.

Июнь 1938 года. На агитационном автопробеге новейших моделей концерна “Опель”. Крайний справа - “Опель-Супер 6”

Охотники за ценностями

То, что довоенный немецкий автомобиль просто так стоит под открытым небом в саду, немного удивило. Я считал, что ретро-кары уже давным-давно прибрали к рукам коллекционеры из прибалтийских государств. Или вездесущие скупщики-спекулянты, которые рыскали по всей области в поисках немецких трофеев. Чтобы у какого-нибудь ветерана по дешёвке купить, а потом заезжему столичному охотнику за ценностями подороже впарить. Были и такие ещё ловкачи. В обход таможенных правил отправляли автореликвии в соседнюю Польшу. Чтобы наварить пару-тройку сотен баксов. По их разумению - отличная сделка. Дело-то было в далёком 2001 году...

Кёнигсберг. “Опель-Супер 6” на Кайзер-Вильгельмплац. 1939 год

...Осматриваюсь. Впечатление такое, что покой этой усадьбы не нарушали с самых довоенных времён. Кусочек старого Кёнигсберга. Хоть кино снимай...

На самом-то деле мы и снимали кино. На ГТРК “Янтарь” в те годы выходил телевизионный цикл для автомобилистов “Мотор” режиссёра Александра Щеглова. И мой проект - “Автоэкзотика” - про старинные и прочие диковинные автомобили. Один знакомый накануне позвонил мне и сообщил, что где-то в конце улицы Гагарина, в районе бывшего района Девау, в одном из дворов стоит трофейный “Опель-Супер 6”.

Трофей из Советска

Хозяин особняка стал подавать признаки жизни лишь после настойчивого стука в дверь. Вышел на крыльцо. Взлохмаченный и небритый. Серая майка поверх штанов от тренировочного костюма. Стоптанные шлёпанцы на босу ногу.

Инспектор ГАИ Кузьма Бурин и его “Опель-Супер 6”. Июнь 1954 года

- Чего надо? - недружелюбно пробормотал обитатель немецкого дома.

Объясняю, что меня интересует “Опель-Супер”. Мол, кино снимаем. А по сюжету нам нужен точно такой автомобиль, как стоит во дворе.

- Кино? - человек в майке морщит лоб, пытаясь уяснить, о чём идёт речь.

- Машина ваша?

- Машина? Машина моя, - по-хозяйски кивает небритый гражданин и сплёвывает. - Вернее, моего отца. Досталась ему сразу после войны...

	Кадр из телефильма для “Автоэкзотики”
Сергей Бурин долго собирался восстанавливать машину отца

Нынешний обладатель германского трофея кряхтит, тяжело спускаясь со ступенек во двор. Он плюхается на грубо сколоченную скамейку из старых потемневших от дождя досок.

Из-за туч выглядывает солнце. Владелец “Опеля” не спеша закуривает и делает глубокую затяжку.

- Кузьмич я... - настроение моего немногословного собеседника понемногу улучшается. - Сергей Кузьмич Бурин.

И Бурин рассказывает увлекательную историю о том, как автореликвия попала в их семью.

Штурмовал город

Кузьма Леонтьевич Бурин, отец нынешнего владельца “Опеля” - сибиряк. Родился в Омской области в 1920 году. С самого детства бредил техникой. Мечтал стать танкистом. В 40-м сдал вступительные экзамены в автодорожный техникум. Ездить учился на старой дребезжащей полуторке. Когда началась война, поступил в танковое училище. Боевое крещение получил под Москвой. Воевал на самоходках САУ-122 и танках Т-34. Участник штурма Кёнигсберга. Здесь и встретил День Победы.

Лето 1945 года. Кёнигсберг в руинах. Первые переселенцы вовсю “колдуют” над брошенным на улице “Опелем-Супер 6”“

Потом служил в танковой части в Советске. Там и приобрёл себе трофейный немецкий “Опель-Супер 6”.

Женился сразу после войны - ещё на фронте познакомился с очаровательной связисткой из штаба. Демобилизовался в 1954 году, и вместе с женой и машиной переехал жить в Калининград, где долгое время работал в областном ГАИ.

Украли цеппелина

Рассматриваю раритет. Судя по всему, стоит он под открытым небом давно. Краска местами облупилась и поверх неё багровыми пятнами проступила ржавчина. С виду - машина целая. Всё вроде на месте. Двери, крылья, фары... Сиденья в салоне. И стёкла есть. Только запылённые сильно. Руль. Бардачок. Старинная пепельница. Спидометр ещё немецкий. С пожелтевшем от времени циферблатом, аккуратной фигурной стрелочкой и шкалой, проградуированной от “0” до “120”. И латинскими буквами “km/h” снизу. Капот. Но чего-то всё же не хватает... Ах, да, облицовки радиатора. Её словно корова языком слизала.

- Металлисты деталь уволокли, - сокрушается хозяин. - Когда я был на Севере, машина в гараже стояла. А какие-то уроды проникли внутрь и скрутили решётку. Она же алюминиевая была. Ну что они могли на этом заработать?

- На пол-литра максимум. А для меня - потеря невосполнимая. На той облицовке надпись красивая была - “Опель”. И шильдик “2,5L”. Где я теперь всё это достану?

Сочувствую человеку. И верно, где?

Эмблема “Опеля” в конце 30-х очень напоминала по форме настоящий дирижабль	“Опель-Супер 6” на рекламном проспекте“

Дирижабль “Гинденбург”

- А ещё сверху стояла эмблема... э-э-э... - Бурин подыскивает подходящее слово. - Ну, вроде сигары...

- В форме летящего цеппелина, - подсказываю я.

- Тоже алюминиевая, - Кузьмич напоследок делает глубокую затяжку и выбрасывает сигарету в кусты. - Точнее, из специального сплава - силумина...

Те “Суперы”, которые чудом сохранились после войны и остались в Германии, - теперь блистают на выставках ретроавтомобилей. Не в пример Буринской машине..

...Я где-то читал, что “Опель” не раз менял свои логотипы. А в марте 1936 года по-настоящему знаковым для компании становится дирижабль “Гинденбург”. Эпохальный перелёт из Фридрихсхафена в Рио-де-Жанейро. Событие мирового масштаба. На борту того дирижабля находилась “Опель-Олимпия”. Малолитражка использовалась как реклама предстоящих Берлинских Олимпийских игр. А уже через год изображение воздушного корабля в круге стало новым официальным символом “Опеля”. Дирижабль-сигара гордо красовался на модели “Адмирал”, которая была представлена публике на международной автомобильной выставке 1937 года в Берлине. Такой же символ украшал и капот “Опель-Супера”.

Всё это я рассказываю Бурину. А он смотрит на меня печальными глазами и переводит взгляд на свой “Опель”.

Забирали из роддома

- Этот “Опель” - все равно, что член семьи, - со значением произносит Бурин и поднимает к верху указательный палец. - С ним все важнейшие события в моей жизни связаны. И из роддома меня на нём забирали. Ох, как вспомню... Я ведь на “Супере” ездить учился. Отец меня в пять лет за руль сажал, а педали нажимал сам - до них я дотянуться не мог. А в первом классе уже сам катался. Папа рядом сидит и контролирует. А я в точности пытаюсь повторить то, чему он меня научил. Сцепление... Рычаг коробки передач - налево до отказа и вверх... Газ. Пошёл! Выезжаю на поле - и давай круги выписывать.

Управление в “Опеле” - необыкновенно лёгкое. Я это хорошо помню. С тех пор-то у меня и появилась страсть к машинам.

Лето 2001 года. Калининград. “Опель-Супер 6” бывшего танкиста уже давно не на ходу...

Сергей Бурин: “В такой багажник кофр не положишь!”

В кустах смородины

- “Опель-Супер” в нашей семье с 1946 года, - продолжает рассказ сын милиционера. - Но вся штука в том, что машина, стоящая сейчас во дворе, совсем не тот “Опель”, который мы купили после войны. Первую машину мы приобрели в Советске, отъездили на ней лет восемь... Когда она порядком поизносилась и стала буквально рассыпаться на ходу, отец решил её заменить. По странному стечению обстоятельств, в том же Советске находился ещё один “Опель”. Точно такой же. Но в гораздо лучшем состоянии. Мы его купили. Отец настолько прикипел душой к “Суперам”, что ни о какой другой машине и слышать не хотел.

“Опель-Супер” на войне - катает германских военных. Автомобиль пока ещё относительно целый...

Старый “Опель” мы оставили здесь же, в саду. И по мере необходимости снимали с него запчасти. Полуразобранная машина так и простояла в кустах чёрной смородины до весны 1970 года.

Своровали металл

В начале 70-х годов население Калининградской области активно включилось в развернувшуюся по всему СССР компанию по сбору металлолома. Проходила она под лозунгом: “Даёшь стране вторчермет!”

В школе, где учился Сергей Бурин, как и во всех школах Советского Союза проводили соревнование, кто больше сдаст чёрного лома. Но одно дело отыскать на свалке какую-нибудь железку, велосипедную раму, каркас “зингеровской” машины или старое ведро. И совсем другое - сдать тонну металла сразу. За один заход. И выйти в абсолютные победители соревнования в пионерской дружине.

Соблазн был велик. Отец Сергея с тоской глянул на одиноко стоявший в глубине сада остов “Супера” и, тяжело крякнув, махнул рукой: “Забирай!”

- Однако судьба распорядилась иначе, - вспоминает те события Бурин-младший. - На следующий день во двор нашего дома въехал ЖЭКовский грузовик. Мужики забросили останки немецкого трофея в кузов и укатили прочь. Мы-то думали, что “Супера” отвезут в школу. А оказалось - во вторчермет. Они попросту своровали наш металл. Пропили. Так я победителем и не стал...

Скорость “120”!

- Отец ездил аккуратно, - с гордостью говорит Сергей. - Никогда не лихачил. Машину жалел. Лишь однажды испытал, на что она способна. Выбрал прямой участок шоссе, и втопил педаль газа до полика. Когда стрелка спидометра заплясала вокруг отметки “120”, решил больше судьбу не испытывать. Всё равно рекорд уже поставлен - новый, только что вышедший из заводских ворот “Супер”, развивал 115 км/час. Во всяком случае, так было сказано в техническом описании.

Послевоенный Калининград. В кадр неизвестного фотографа случайно попал чёрный “Опель-Супер 6”. В точности такой же, как у Кузьмы Бурина

А как при этом работал родной 6‑цилиндровый мотор! Песня! Движок-то верхнеклапанный, даже по нынешним временам вполне современный. Рабочий объём 2,5 литра, 55 лошадиных сил... Чего ещё желать?

Тогда мы раскочегарили машину так, что только ветер за окном свистел. Да шины по асфальту шуршали.

На миг закрываю глаза и представляю, как “Супер” стремительно летит по дороге, оставляя далеко позади себя неуклюжие “Победы”, слабосильные “Москвичи” и хилые “Запорожцы”. Старый фрицевский трофей оправдывал своё название: “Super” и, правда, оказался супер! Лучше всех!

Скрежет металла

- Машиной мы пользовались каждый день. Утром отец уезжал на работу, вечером - возвращался. По выходным много катались по области. Отправлялись на море в Светлогорск. Или на природу - за грибами, ягодами. Но больше всего мне запомнились поездки на Виштынецкое озеро. Эх, давно всё это было...

Мой собеседник умолкает, предаваясь детским воспоминаниям.

Сослуживец Кузьмы Бурина и “Опель-Супер 6”, 1954 год

- Как-то раз мы попали в переделку, - лицо владельца раритета сразу грустнеет. - Даже вспоминать об этом не хочется. Отец тогда страшно расстроился. В тот злополучный день мы ехали по Московскому проспекту. Но тогда это была не такая широченная магистраль, как сегодня, а узкая покрытая брусчаткой дорога. Впереди шёл грузовик. И вдруг ни с того ни с сего он резко затормозил. Отец среагировал мгновенно. Вывернул в сторону руль! И ударил по тормозам! Не хватило нескольких сантиметров...

Наш “Опель” фарой и передним крылом залетает под кузов грузовика... Скрежет металла, звон разбитого стекла, крики, ругань...

В общем, кошмар! За весь многолетний водительский стаж отца - это была первая авария.

За водкой и колбасой

Подхожу к “Опелю” и внимательно разглядываю его слегка поржавевший кузов. Сбоку, между капотом и передней дверцей, замечаю необычный прямоугольной формы металлический футлярчик. Из него торчат какие-то растопыренные ярко-оранжевые пластины.

Винкеры фирмы “Бош” в ассортименте... В Кёнигсберге их предлагал торговый центр “Адольфа Ляйзера” на любые марки автомобилей

- Это указатель поворота, - поясняет хозяин германского трофея. - Таких нынче уж и не встретишь. Сейчас на машинах ставят лампочки-мигалки. До войны указателей поворотов ни на грузовиках, ни на легковушках обычно не применяли. И только на немецких автомобилях ставили флажки-указатели.

С помощью электромагнитного реле оранжевые “флажочки” выскакивали в сторону и давали знать о намерениях водителя.

- Такой “поворотник” в Германии назывался винкером, - уточняю я.

- Жаль вот, что с другой, левой стороны, его украли, - в очередной раз вздыхает Бурин. - Как-то оставили “Опель” у магазина, отец за водкой и колбасой пошёл. У нас в семье событие назревало... Пока в очереди стоял, пока то-сё... В общем, вышел, а винкера нет. Но это давняя история...

Провожу рукой по чёрной боковине кузова. Удивительно, но там, где ржавчина не проступила, краска очень неплохо сохранилась. Местами даже блестит. Солнечные зайчики пускать можно.

- Краска? Так ещё родная, заводская. С 1954 года, как “Опель” попал к нам, отец ни разу его не красил. Разве что в нескольких местах чуть-чуть подновлял покрытие. Правда, однажды он полностью покрыл кузов бесцветным лаком. С тех пор автомобиль долго ещё блестел, словно только что сошёл с конвейера...

Тринадцать дырок

Сзади - багажник. Он закрывается крышкой сверху. Совсем узенький. Ясно, большой чемодан сюда не положишь. А о кофре можно вообще забыть...

Замка на крышке багажника нет. Конструкцией не предусмотрено. Лишь хлипкие застёжки. И всё. Верно, воровать в Третьем рейхе для жизни было не­безопасно.

На крыше автомобиля замечаю небольшие углубления.

- Пулевые отверстия, - Бурин тычет пальцем в еле заметные бугорки на металле. - Крыша вся прострелена. Тринадцать дырок. Сейчас они оловом запаяны, но с обратной стороны всё отлично видно.

И владелец “Опеля” предложил мне заглянуть в салон. Отвернул старую выцветшую обивку. Точно, дырки. И олово от пайки.

- Советский истребитель? - киваю на запаянные отверстия.

- Уличный бой. Где-то в центре Кёнигсбега.

- Почему Кёнигсберга?

- Так сказал нам бывший хозяин “Опеля”. Он из трофейной команды. Войну в Кёнигсберге закончил. А эту машину прямо на улице и подобрал. В апреле 45-го... Сразу после штурма города. Это в районе нынешней улицы Багратиона. Целую очередь по машине выпустили. Откуда-то сверху стреляли. Может, с крыши. Или с верхних этажей...

(Окончание в следующем номере)

Ю. ГРОЗМАНИ