Новые колёса

Новые колеса / Кёнигсберг - Калининград / НАЧАЛЬНИК ВЧК ИЗ КЁНИГСБЕРГА. Советского чекиста Александра Гольберга порубили шашками

ВКонтакт Facebook Google Plus Одноклассники Twitter Livejournal Liveinternet Mail.Ru

Лютая погодка, воля задарма,

Вырвана решётка, взорвана тюрьма!

Гулевань без меры, бей из “винтаря”

Во христову веру, в батюшку-царя!

Федос Щусь анархист,

соратник батьки Махно

Железный порядок

Александр Гольберг родился и вырос в Кёнигсберге, где получил классическое немецкое воспитание. Мальчику с пелёнок старались привить уважение к закону, почитание начальства, любовь к дисциплине и порядку. Однако Александр с малолетства проявлял строптивость, ненавидел муштру и зубрёжку. Армейские порядки в школе просто выводили юного смутьяна из себя.

Когда родители решили переехать в Россию, 10-летний Александр был на седьмом небе от счастья. Необъятная северная страна манила сказочными образами вольнолюбивых казаков, сибирских бородатых первопроходцев и удалых вожаков крестьянских восстаний.

В Москве юный Гольберг поступил в гимназическое отделение Лазаревского института восточных языков. Здесь он познакомился с местными сорви-головами, исповедующими анархизм, взял псевдоним “Ге” и твёрдо решил посвятить свою жизнь революции.

Кёнигсберг, Прегель, вид на Зелёный мост и биржу

Страна рабов

Гимназию Александр так и не окончил. Из 6-го класса начинающего анархиста отчислили “за пропаганду революционных идей и неподобающее поведение”. Гольберг принялся знакомить с основами анархизма фабричных и заводских рабочих. Пролетариат на агитацию реагировал вяло. В конце-концов кто-то из мастеровых “сдал” пропагандиста царской охранке.

Александр угодил в знаменитую питерскую тюрьму “Кресты”. В камере юный анархист провёл год, после чего заболел и был переведён в тюремную больницу. Оттуда Гольберг успешно бежал. Товарищи нелегально переправили Александра в Швейцарию.

С Россией анархист распрощался без всяких сожалений. “Страна рабов, страна господ” не оправдала надежд революционера. “Покорный народ” не вызывал симпатий Александра. Назад он возвращаться не хотел. В России он был заочно приговорён к шести годам каторги.

Конгломерат вороватых

В Женеве Александр примкнул к анархо-коммунистам и с головой окунулся в теоретическую работу.

- Государство, - писал Гольберг в своих статьях для газеты “Рабочий мир”, - это конгломерат тупых, вороватых и принципиально безответственных чиновников.

Общество будущего, по мнению анархо-коммунистов, должно состоять из “самоуправляющихся коммун и общин, внутри которых действует принцип прямой демократии”. Между собой эти коммуны планировалось связать через объединение в федерации и конфедерации.

Первую мировую войну Гольберг не приветствовал и считал “империалистической”. Октябрьскую революцию в России Александр встретил с энтузиазмом, хотя она грянула для него совершенно неожиданно.

Башню снесло

Гольберг поспешил в Россию вместе с женой, которой обзавёлся в Швейцарии. Ксения была русской, из богатой семьи, любила роскошь, но разделяла взгляды мужа. В Петроград супруги добрались окружным путём только в декабре 1917 года - в Европе ещё бушевала война.

Александр не узнал страну! Куда делся “православный народ-богоносец”, почитавший царя-батюшку и церковь? Вместо лояльных власти холопов Гольберг увидел разнузданную вольницу.

Император Николай II и его сановники слишком долго держали “крышку государственного котла” плотно прикрытой и тешили себя иллюзиями. Постепенно накопившееся недовольство народа, ещё вчера обожавшего власть, привело к ужасному взрыву. “Вчерашним рабам” буквально “снесло башню”.

“Воля задарма”

Объявление в газете. 1917 год

Гольберг пошёл на сотрудничество с большевиками - так поступили многие анархисты того времени. Так сказать, временный компромисс. После победы мириться с “диктатурой пролетариата” единомышленники Гольберга не собирались.

Александра избрали делегатом Всероссийского центрального исполнительного комитета - фактически он стал членом советского правительства. В марте 1918-го Гольберг вместе с Лениным и другими “товарищами” спешно бежал в Москву - к Петро­граду приближались немецкие вой­ска и белогвардейцы Юденича.

Москва поразила Гольберга ещё больше Питера. Расстановка сил и настроений в первопрестольной складывалась отнюдь не в пользу большевиков. Политическая власть держалась на штыках дисциплинированных латышей, но за пределы кремлёвских стен распространялась очень условно. Городом правили бандиты, получившие “волю задарма”.

Банды и громилы

- Революционный порядок, который царил в Петрограде и Москве в первые недели после революции, продолжался недолго, - вспоминали сами большевики. - Наступившая вскоре самочинная демобилизация фронта и затем саботаж и ломка всего старого управленческого аппарата открыли возможность проявить себя тёмным элементам, отбросам буржуазно-самодержавного общества.

- Бандиты, громилы, деморализованная часть люмпен-пролетариата выступили повсеместно...

Дезертиры и амнистированные ещё Временным правительством “птенцы Керенского” (по меньшей мере, полторы тысячи преступников с богатым уголовным прошлым) стали характерной частью городского пейзажа. Грабили везде: на улице, врывались в дома, совершали налёты на учреждения, громили магазины. При этом бандиты “начали с буржуев, а потом грабили кого попало”, без оглядки на “классовые предрассудки”.

Малочисленные отряды Красной гвардии оказались совершенно непригодными к погоне за налётчиками. Только созданная ЧК получила грандиозные полномочия, но не имела опыта в борьбе с бандитизмом.

Москва погрузилась в анархию.

“Гнилой яд власти”

Большевики вели себя пассивно, и город обрастал всевозможными оппозиционными власти организациями. Почва для их роста была самая подходящая. Если уж с бандитами коммунисты не могли совладать, то с “контрреволюцией” в первое время даже не пытались бороться.

Газеты регулярно закрывали, но быстро открывали с новыми названиями (меньшевистское издание “День” открывалось и закрывалось шесть раз за полгода). Много кричали об отсутствии свободы слова. В частности, Горький писал:

“Ленин, Троцкий и сопутствующие им уже отравились гнилым ядом власти, о чём свидетельствует их позорное отношение к свободе слова”.

Эту фразу беспрепятственно опубликовали в “Новой жизни”. Даже Савинков, опаснейший подпольщик и ярый антикоммунист, скрывавшийся на конспиративных квартирах, в марте 1918 года умудрился напечатать в “Русских ведомостях” статью с открытым призывом к вооружённой борьбе против большевиков.

Девочки и шампанское

Посреди всего этого хаоса в притихшей Москве сияли огнями и гремели музыкой увеселительные заведения. Кабаки и рестораны трещали по швам, битком забитые людьми, прожигавшими последние деньги.

Брюс Локкарт, глава британской миссии, вспоминал:

“...Кабаре были даже и в отеле, где теперь была наша главная квартира. Цены были высокие, особенно на шампанское, но у посетителей, которые с ночи до утра толпились за столиками, не чувствовалось недостатка в деньгах...”

Всё это происходило на фоне всеобщей безработицы, разброда и шатаний. В городе абсолютно открыто работали самые разные организации: от монархистов до анархистов.

- Контрреволюция не была загнана в подполье, - вспоминал позднее чекист Петерс, - она существовала открыто...

“Мы выше общества”

Ни одна из многочисленных московских групп, от бандитов до белых офицеров, не чувствовала себя в городе зимой 1918 года так комфортно, как анархисты. Студенты, солдаты, матросы, мещане, рабочие, даже бывшие офицеры с удовольствием присоединялись к этому движению.

Не менее охотно в ряды анархистов хлынул криминальный элемент. В апреле 1918 года газета анархистов “Буревестник” сообщала:

“За нами идёт целая армия преступности. Мы это хорошо знаем. Почему же мы идём вместе? Вернее, почему они идут под нашим прикрытием? У нас с внешней стороны одна цель: мы разрушаем современное общество, и они разрушают. Мы выше современного общества, а они ниже... Но мы приветствуем всякое разрушение, всякий удар, наносимый нашему врагу...”

Анархисты и бандиты, несомненно, нашли друг друга. Мало того, они нуждались друг в друге.

Восемьдесят кило опия

Гольберг был членом ВЦИК. Но он был и анархистом! Так что приходилось защищать своих единомышленников. А делать это становилось всё труднее.

Однажды милиция арестовала грабителя-анархиста. Буквально через полчаса на Тверском бульваре, напротив здания совета милиции, появился броневик. Под его прикрытием отряд анархистов обстрелял руководящий центр московских стражей порядка. Милиционеры ответили пулемётными очередями. Завязалась ожесточённая перестрелка. Атаку анархистов удалось отбить только после прибытия отряда Красной гвардии...

Подчас выходки анархистов были просто хулиганскими. 9 апреля 1918 года они угнали автомобиль полковника Реймонда Роббинса, члена американской дипломатической миссии. До этого лихие анархисты едва не завладели машиной Ленина, совершив вооружённое нападение на кремлёвский гараж.

26 марта 1918-го анархист Горбов (между прочим, член ВЦИК) “реквизировал” с группой товарище

й партию опиума: 88 килограммов (200 пакетов по 10 фунтов). Братва потирала руки в предвкушении великого кайфа.

Однако чекисты сумели отбить “дурь” и арестовать Горбова.

Гольберг всячески стремился помочь соратнику по партии. В итоге любитель опия отделался исключением из ВЦИК и отправкой на фронт.

Но и самого Гольберга наказали: послали командовать отделом ВЧК на Кавказ - в Кисловодск, подальше от Москвы.

Жизнь богемная

В Кисловодске грозный начальник ЧК быстро приобрёл диктаторские замашки. Вместе с супругой Ксенией, получившей должность следователя, Александр поселился в шикарной гостинице “Гранд-Отель” и повёл жизнь на широкую ногу.

Средства анархист получал от королей нефти и банков, заброшенных революцией на Кавказ и пытавшихся брильянтами, золотыми табакерками и шампанским задобрить свирепого чекиста. Ксения быстро собрала вокруг себя весь цвет местной аристократии и буржуазии.

Очаровательная хозяйка “художественного салона” принимала гостей в дорогом платье с глубоким декольте и с нитками “реквизированного” мужем чужого жемчуга на шее.

Ксения настолько верила в силу своих чар и в преданность своих гостей, что убедила мужа остаться в Кисловодске после прихода в город армии Деникина. Женщине казалось, что великие короли нефти смогут устроить ей приличную жизнь и при белогвардейцах.

При попытке к бегству

7 января 1919 года Гольберга арестовала деникинская контрразведка. Долго церемониться с анархистом не стали - казаки изрубили его шашками “при попытке к бегству”.

Ксению тоже арестовали. Однако она сумела обольстить молодого начальника конвоя и бежала в Ессентуки. За ней по пятам следовали белогвардейские контрразведчики. Через несколько суток Ксению схватили и повесили.

Когда её в шикарном, синего шёлка платье и лаковых ботинках вынули из петли, толпа зевак ринулась добывать верёвку от висельницы. На “святой Руси” бытовало поверье, что это особо счастливый талисман...

В советское время в Кисловодске установили памятник Ксении Ге. А вот о её муже коммунисты почему-то забыли.

А. Захаров



Если вам понравилась эта публикация, пожалуйста, помогите редакции выжить.



Номер карты "Сбербанка"  4817 7601 2243 5260.
Привязана к номеру            +7-900-567-5-888.

Или через Yandex.Money