В редакцию “НК” часто приходят письма “с зоны”. Читаются они как страницы из “Архипелага ГУЛАГ”. Но, как правило, бывают не подписаны: авторы боятся последствий...

Однако на днях мы получили письмо с 16-ю подписями - от родственников осуждённых, отбывающих наказание в ФКУ КП-12. А затем в редакцию газеты пришёл человек, готовый лично отвечать за свои слова.

Колония “первоходов”

Так называемое ФКУ КП-12 - это колония-поселение. Располагается она в посёлке Славинск Гвардейского района, на улице Центральной, 39. Здесь содержится около сотни человек. Все они - “первоходы”, т.е. осуждённые впервые по “нетяжёлым” статьям.

Матёрых преступников среди них нет. В основном “аварийщики” (т.е. совершившие серьёзное ДТП), алимент­щики; армейцы, получившие срок за длительную самовольную отлучку или за “неуставные отношения”; бедолаги, по пьяни стянувшие соседскую курицу и т.д., и т.п.

Блатные, опущенные и прочие атрибуты уголовной “романтики” здесь отсутствуют. Как нет и заборов с рядами колючей проволоки и вышек с часовыми. Точнее, заборов ПОКА нет. Но, видимо, очень скоро появятся. Ибо с приходом нового начальника, майора внутренней службы Телего Олега Викторовича, поселение открытого типа стремительно превращается в “закрытую” колонию даже не общего, а строгого режима.

Смерть водителя

Говорит Дмитрий Моисеев, освободившийся буквально на днях:

- Я был осуждён на три года шесть месяцев по статье 264 УК РФ. “Аварийщик”. В 2012 году я ехал на своём “Фольксваген-Пассате” в общем потоке. Дорога была мокрая, меня вынесло на встречную полосу - и я лоб в лоб врезался в “Жигули”.

Водитель “Жигулей” погиб. Пьяным я не был, но в крови были обнаружены остаточные следы алкоголя. В течение судебного процесса я, по совету адвоката, вины не признавал. В итоге - оказался в колонии-поселении.

После карантина (это время, когда тебя держат отдельно и обследуют, ты проходишь флюорографию, сдаёшь анализы и т.д., и т.п.) меня определили в отряд. Осуждённые живут в небольшом здании, по двадцать человек в комнатах, тоже весьма небольших. Здание называется “общежитием”.

Гостиница для своих

- Осуждённые работают в основном на полях и фермах неподалёку от Славинска. В колонии есть так называемый центр трудовой адаптации. Можно получить новую профессию. Можно учиться в вечерней школе. Некоторые сдают ЕГЭ, потом, на воле, поступают куда-нибудь...

Осуждённые могут иметь при себе деньги (но не валюту). В посёлке есть гостиница, которую держит человек, ранее бывший осуждённым. Он переоборудовал старое немецкое здание и сдаёт номера родственникам осуждённых. Сутки - 1.000 рублей, месяц - 7.000 рублей. Удовольствие дорогое, но делать нечего. Приезжают жёны, привозят детей... У меня самого жена в этой гостинице несколько месяцев жила...

То есть не курорт - но и не ГУЛАГ.

Так было. Однако новый начальник сказал: “Я вам устрою тут общий режим!”

И начал действовать.

В магазин без конвоя

- Существует утверждённый администрацией ФКУ КП-12 маршрут, по которому можно передвигаться свободно, без конвоя. Даже в пределах муниципалитета.

Раньше можно было зайти в дежурную часть, сказать: “Я осуждённый такой-то, пошёл в магазин”. А потом, вернувшись, отметиться. Теперь “свободное перемещение” запрещено. Ходить можно только группами, в специально установленное время.

Раньше мы все спокойно носили свою обычную гражданскую одежду - сейчас всех осуждённых заставляют носить робы. За отказ - человека сажают в ШИЗО. Начальник пригрозил: мол, может двадцать четыре отказника “закрыть” одновременно!

ШИЗО, штрафной изолятор - это подвал. Маленькая камера, посередине - стол, прикрученный к полу. Два стула. Нары днём пристёгиваются к стене. Спать днём нельзя, сидеть возле батареи - нельзя, сидеть на полу - нельзя. Можно только стоять или ходить. Ни книг, ни телевизора - ничего нельзя. А вот по зубам от дежурного получить очень даже можно.

Крутёж с деньгами

- На территории колонии запрещена мобильная связь. Но визиты родственников до сих пор никак не ограничивались, можно было спокойно проводить с ними всё своё нерабочее время. Родственники приезжали “на срок до трёх дней”, потом писали новую заявку - и так сколько хочешь, только раз в три дня не забывай заявку обновлять...

Сейчас свидания с родственниками разрешают с 10.00 до 13.00 - но в это время осуждённые работают!

Раньше осуждённый - за примерное поведение - мог получить разрешение на выезд домой. С декабря 2016-го выезд закрыт.

Осуждённые работают каждый день без выходных, по 13-14 часов, в зависимости от места работы. У некоторых подъём - в четыре утра, а возвращаются они в восемь вечера.

По расчётному листу мы должны получать от 7.500 до 9.000 рублей. Реально на руки нам выдают от 1.500 до 2.000 рублей в месяц. Лично я, к примеру, за два месяца получил три с половиной тысячи.

Золотой барак

- На вопрос, почему так мало, администрация колонии-поселения отвечает: дорогие коммунальные услуги. Но едва ли на обслуживание одного барака, битком набитого людьми, администрация ежемесячно тратит более полумиллиона рублей! А кормят - скверно. Люди знающие утверждают, что в некоторых колониях строгого режима еда лучше, чем здесь!

Новый начальник колонии всячески поощряет помещение осуждённых в ШИЗО. Это очень действенная мера - после второго попадания в ШИЗО тебя могут отправить в учреждение с более строгим режимом. А загреметь во второй раз - элементарно.

В 6.00 - подъём. Восемьдесят-сто человек должны одновременно успеть вскочить, помыться, одеться, заправить кровать (толкаясь вчетвером в одном проходе) и в 6.30 встать на зарядку.

Как-то несколько человек опоздали на 30 секунд - пятерым дали по пять суток ШИЗО!

Марихуана и мобильник

- Охранники сами провоцируют осуждённых. Там есть такой дежурный, Максим Сергеевич Щербаков. Один раз люди возвращались с работы, с поля, и попали под дождь. Хотели пойти в баню, но Щербаков не пустил.

Мы утром задали начальнику вопрос: “Почему?”

Телего ответил: “Наверное, были перебои с водой”. Хотя прекрасно знал, что это не так.

А Щербаков потом пригрозил тому, кто спрашивал: “Смотри, можешь ведь и на зону уехать!”

Когда я сам задавал “лишние” вопросы, ко мне на рабочее место пришли с проверкой. И нашли на объекте кулёк с каким-то зелёным порошком (по их утверждению - с марихуаной). А в вещах - не моих личных - мобильник.

“Хватай тряпку!”

- Меня забрали в штаб администрации КП-12 и поставили перед выбором: или они оформляют изъятие марихуаны и заводят на меня соответствующее уголовное дело, или я подписываю рапорт об изъятии у меня мобильника, т.е. становлюсь “злостником” и отправляюсь в ШИЗО. Понятно, что я выбрал ШИЗО.

Когда я был дежурным по камере в ШИЗО, пришёл Щербаков. При выключенном видеорегистраторе он начал надо мной издеваться: “Ну чё, Моисеев, хватай тряпку...” И дальше всякие слова, которые нормальный мужчина в свой адрес спокойно слушать не может.

А когда довёл меня до белого каления, включил видеорегистратор и уже официальным тоном заявил:

- Осуждённый Моисеев, вы сегодня дежурный, берите уборочные материалы, делайте уборку!

Три побега за 3 месяца

- Я тряпку брать не стал, но начал подметать камеру.

Щербаков: “Ты чего, блатовать стал?!” И написал на меня рапорт по поводу “некачественной уборки”.

В общем, если бы не вмешались моя жена и мой адвокат, я бы из ШИЗО, наверное, не вышел. Щербаков, когда меня на работу вывел, так и сказал: “Как жалко, что ты не сгнил в этом подвале!”

...Понятно, что люди не выдерживают. За последние три месяца было совершено три побега. Беглецов поймали в Калининграде, привезли в колонию, поместили в ШИЗО. На каждого из них завели уголовное дело.

Я видел, как одного из них, Севастьянова, выводили из машины. Он сильно хромал, и оба глаза у него были подбиты. Ясно, что его серьёзно отделали при задержании. Хотя при нём не было оружия, да и сам он, прямо скажем, не Брюс Уиллис.

Вылезал через окно

- На построении было объявлено, что будто бы эти трое бежали “из-за притеснений со стороны других осуждённых”. Но это полная ерунда. В ФКУ КП-12 нет “притеснителей” - кроме сотрудников колонии-поселения.

К примеру, Севастьянов сбежал через баню. За баней есть магазин, где продаётся бытовая химия. Севастьянов спросил у осуждённого-банщика, как пройти к магазину. Тот показал тропинку - и его признали соучастником побега, и он тоже попал в ШИЗО!

Бедолага провёл там семь месяцев. Всё это время велось следствие. В итоге его признали не участвовавшим в организации побега, выпустили... Но на утренней поверке Щербаков опять отправил его в ШИЗО.

А осуждённый Мусалёв вообще загремел в “семёрку” (ИК-7, колония общего режима в Гвардейске): когда один из беглецов в кухне вылезал через окно, Мусалёва угораздило подойти к дежурному и попросить таблетку от головной боли. В администрации КП-12 решили, что он “совершил отвлекающий манёвр” - и Мусалёва отправили “на зону”.

Угроза майора

- Отношение к осуждённым - как к “недочеловекам”. Как-то на сельхозработе я какой-то колючкой сильно поранил руку. Видимо, началась аллергия. Рука стала чесаться, зудеть. В медпункте мне дали таблетку и зелёнку - и отправили на ту же работу. Я говорю: “Рука болит. Я не отказываюсь от работы, но направьте меня на другую”.

Фельдшер: “Я не могу “.

Я: “И что делать?”

Фельдшер: “Не надо совершать преступления и попадать в колонию-поселение!”

Ну да, наверное, не надо... Но ведь я не бандит, не грабитель. Любой может оказаться на моём месте, если угодит в ДТП.

Когда я освобождался, начальник колонии мне сказал: “Шарик круглый. В ближайшем будущем окажешься в подобных местах - глядишь, и свидимся”. С угрозой сказал...

За себя я не боюсь. Но вот атмосфера в колонии накалена до предела.

Жалоба прокурору

- Родственники осуждённых создали родительский комитет, писали неоднократно жалобы в прокуратуру, но результатов нет. А разница между “колонией-поселением открытого типа” и обыкновенной “зоной” с каждым днём все меньше...

Что ж, это вполне объяснимо. В свободной стране лишение свободы - само по себе тяжелейшее наказание. Которое не нужно “усиливать” дополнительными эффектами - в виде месяцев пребывания в ШИЗО или ежеминутной угрозы нового уголовного дела. А в России, где треть населения сидит, а ещё одна треть - охраняет... свобода - понятие сугубо теоретическое. Поэтому и усердствуют “в местах не столь отдалённых”, чтобы жизнь осуждённым малиной не казалась.

Почитайте Шаламова, Солженицына - как мало, в сущности, изменилось со времён “Колымских рассказов” и “Одного дня Ивана Денисовича”.

Впрочем, эту публикацию редакция “НК” просит считать официальным обращением в прокуратуру. Дмитрий Моисеев готов повторить “для протокола” всё, что было сказано в интервью.

Д. Якшина