Великая Наша Держава в очередной раз подверглась страшной опасности. Мало того, что проклятые пиндосы гадят в наших суверенных подъездах, так они ещё принялись отбирать у державного народонаселения биоматериалы: слюну, сопли, мочу... Даже калом не брезгуют.

Царь-батюшка Паутин вовремя разглядел угрозу и выступил по телепортатору с призывом не разбазаривать народное дерьмо. В смысле, биоматериалы. Однако иноземные шпионы коварны - они маскируются под врачей обычных поликлиник. Сбитые с толку людишки сами приносят биоматериалы, упаковывая их в спичечные коробки, баночки из-под детского питания, варенья и другую тару.

- Будьте бдительны! - пригрозил подданным царь-батюшка. - Враги хотят погубить вас генетической бомбой. Шандарахнет она и лишит нас дополнительной особой хромосомы - тогда всем кирдык. Станем обычными “хомо сапиенсами”, как какая-нибудь немчура!

Вся держава в панике. Только зона особого режима “Жемчужная” не в полной мере осознала генетическую угрозу и беспечно занимается третьестепенной проблемой: потопом. Начальник колонии Али-Хан по кличке “Антон Хоттабыч” сидит в своём кабинете грустный и жалуется соратникам на жизнь.

- Вчера объезжал Главный Барак, - тяжело вздохнул Али-Хан. - Я, честно говоря, расстроен от того, что услышал. Как оказалось, у Главного Барака достаточно серьёзные проблемы. Я даже подумать о таком не мог. Кто же знал, что осенью дождь пойдёт? Теперь всё тонет!

- Говно вопрос, - сплюнул на пол смотрящий Главного Барака Ярый Щук. - Мы даже не набрали нужные критерии, чтобы объявить чрезвычайную ситуацию. Ведь никто из зэков не захлебнулся.

- Орёл! - похвалил Ярого Щука основной депутан Главного Барака Крап-Поткин. - Сразу видно, что старый партиец со стажем, но в душе - молодой. В смысле, мыслит, как школяр-троечник. Надо Ярого оставить смотрящим.

- Так он же всё своё хозяйство загубил, - ахнул борзописец в очках. - По улицам без болотных сапог не пройдёшь. Вода и грязище.

- Никаких разборов полётов по Ярому Щуку не будет, - осадил очкарика начальник колонии. - Ярому нужно довести до конца тот пул проектов и выполнить те обязательства, которые он на себя взял.

- Я и ещё возьму! - стукнул себя кулаком в грудь Ярый Щук. - Не ударю в грязь лицом.

- Он у нас трудоголик, - смахнул слезу умиления Крап-Поткин. - Работает на износ. Даже под кайфом. И дальше будет работать!

- Вокруг стадиона “Гнилая топь” ещё болото не паханное, - подтвердил Ярый. - Пилить и пилить бабло - конца края не видно. Моим детишкам наслелие останется.

- Будем садиться вместе... - тихо произнёс Али-Хан.

- Типун тебе на язык! - замахал руками Ярый Щук.

- В смысле, будем садиться вместе и детально смотреть, расшивать узкие места, - уточнил “Антон Хоттабыч”.

- Расшивать - это я завсегда готов, - успокоился Ярый. - Только в храм схожу, дозу опиума для народа приму - и вперёд!

- Ты только его с коксом не мешай, - предупредил Крап-Поткин.

- Не учи учёного, - отмахнулся Ярый. - Вместе сильнее вставляет.

На улице послышалась заунывная песня: “Вот пуля пролетела, и ага!”

Начальник колонии выглянул в окно. На тротуаре стоял смотрящий Светлоградского барака пан Коваль по кличке “Хряк на променаде”. Двумя руками он держался за живот. Увидев Али-Хана, пан Коваль задрал подол рубахи.

- Вот, - похвастался пан Коваль. - Порешить меня хотели вороги. Вот сюда пуля вошла, а отсюда вышла...

-Так у тебя же там одна царапина! - пригляделся “Антон Хоттабыч”.

- А по-твоему от царапины не помирают?! - обиделся “Хряк на променаде”. - Вдруг у меня заражение крови?!

- Иди пиши заявление об уходе по собственному желанию! - разозлился Али-Хан и захлопнул окно.

Пан Коваль заправил рубаху в штаны и обратился за сочувствием к проходящим мимо зэкам:

Урыли честного жигана

И форшманули пацана,

Маслина в пузо из нагана,

Микитра набок - и хана!

Не вынесла душа напряга,

Гнилых базаров и понтов.

Конкретно кипишнул бродяга,

Попёр, как трактор... и готов!

Лирические слова полетели над Побережьем, но никто из зэков не стал радоваться чужому горю и лыбиться, как параша. Всем было ясно: ещё один честный вор из партии “Нам всё едино” сгорел на работе. Усох, босяк, как мухомор...